Неточные совпадения
Приходил юный студентик, весь новенький, тоже, видимо, только что приехавший из провинции; скромная, некрасивая барышня привезла пачку книг и кусок деревенского полотна, было и еще человека три, и после всех этих визитов Самгин подумал, что
революция, которую делает Любаша, едва ли может быть особенно страшна. О том же говорило и одновременное возникновение двух социал-демократических
партий.
Среда, в которой он вращался, адвокаты с большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской
революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством, молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении к вопросу о социальной ответственности искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные к той или иной
партии, но, видимо, не уверенные, что программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.
Бывал у дяди Хрисанфа краснолысый, краснолицый профессор, автор программной статьи, написанной им лет десять тому назад; в статье этой он доказывал, что
революция в России неосуществима, что нужно постепенное слияние всех оппозиционных сил страны в одну
партию реформ,
партия эта должна постепенно добиться от царя созыва земского собора.
К тому же правительство Бонапарта превосходно поставлено, чтоб пользоваться доносчиками всех
партий. Оно представляет
революцию и реакцию, войну и мир, 89 год и католицизм, падение Бурбонов и 41/2 %. Ему служит и Фаллу-иезуит, и Бильо-социалист, и Ларошжаклен-легитимист, и бездна людей, облагодетельствованных Людовиком-Филиппом. Растленное всех
партий и оттенков естественно стекает и бродит в тюльерийском дворце.
Но не все рискнули с нами. Социализм и реализм остаются до сих пор пробными камнями, брошенными на путях
революции и науки. Группы пловцов, прибитые волнами событий или мышлением к этим скалам, немедленно расстаются и составляют две вечные
партии, которые, меняя одежды, проходят через всю историю, через все перевороты, через многочисленные
партии и кружки, состоящие из десяти юношей. Одна представляет логику, другая — историю, одна — диалектику, другая — эмбриогению. Одна из них правее, другая — возможнее.
Жирондисты —
партия периода французской буржуазной
революции, представлявшая интересы крупной торговой и промышленной буржуазии.] — вся Россия!
Всего поразительнее было то, что это была, хотя и упраздненная, но все-таки церковь, с алтарями. И на главном алтаре жены и дочери рабочих преспокойно себе сидели, спустив ноги, как со стола, и в антракты весело болтали. Никак уже нельзя было подумать, что мы в стране, где клерикальный гнет и после Сентябрьской
революции 1868 года продолжал еще чувствоваться всюду. Объяснялось оно тем, что рабочие, сбежавшиеся на эту сходку, принадлежали к республиканской
партии и тогда уже были настроены антиклерикально.
После
революции 1905 года Вера Ивановна получила возможность легально воротиться в Россию. Она поселилась в Петербурге. Сотрудничала в социал-демократических журналах и газетах, много переводила, но, сколько мне известно, активно в
партии уже не работала.
Причины эти не только в ложной тактике, примененной социалистическими
партиями, не только в большевиках, не только в экономической отсталости и в страшном давлении на русскую
революцию со стороны Германии.
Замечательно, что в русской
революции нет борющихся сторон, нет активных
партий.
Рационалистическим безумием нужно признать всякую надежду, что в стихии
революции могут господствовать и могут ее направлять какие-либо более умеренные, разумные
партии, жирондисты или кадеты.
Кончил
революцию во Франции «сын
революции» Наполеон, а не дворяне, не эмигранты, не
партии, которые
революция вытеснила из жизни в своем стихийном потоке.
Борьба
партий и классов, политические и социальные страсти многих заставляют забывать, что русская
революция протекает в атмосфере страшной войны и что все партийные группировки с их громкими лозунгами создаются под давлением войны.
Люди уже понимают жалкую низость шпиона, палача, начинают понимать это отношение к жандарму, полицейскому, даже отчасти к военному, но еще не понимают этого по отношению к судье, сенатору, министру, монарху, руководителю, участнику
революции. А между тем дело сенатора, министра, монарха, руководителя
партии точно так же низко, несвойственно человеческой природе, гадко, даже хуже дела палача, шпиона, тем, что оно, будучи таким же, как и дело палача, шпиона, прикрыто лицемерием.
Мы не знаем того часа, когда ребенок стал юношей, но знаем, что бывший ребенок уже не может играть в игрушки; так же мы не можем назвать того года, десятилетия даже, во время которого люди христианского мира выросли из прежней формы жизни и перешли в другой, определяемый их религиозным сознанием, возраст, но не можем не знать, не видеть того, что люди христианского мира уже не могут серьезно играть в завоевания, в свидания монархов, в дипломатические хитрости, в конституции, с своими палатами и думами, в социал-революционные, демократические, анархические
партии и
революции, а главное, не могут делать всех этих дел, основывая их на насилии.
Контрреволюцию, начинающую новую, пореволюционную эпоху, не могут сделать классы и
партии, которым
революция нанесла тяжелые удары и которые она вытеснила из первых мест жизни.
Голос правды и элементарного нравственного инстинкта заставляет признать, что в нынешний грозный час дело идет о спасении родины, спасении России, а не
революции, и что правительством национального спасения может быть лишь такое правительство, в которое войдут представители всех групп и всех
партий, а не одной классовой
партии, которая не может быть облечена доверием нации.
Социалистические
партии с максималистскими настроениями с самого начала допустили ложь для охранения своего престижа, престижа
революции, ибо поклонились не Богу, а идолу.